Коллекция произведений В.А. Тропинина в музее достаточно представительная – десять полотен, из которых раннее относится к началу 1800-х гг., а самое позднее к 1850 году создания. Мы остановимся на четырех портретах – Л.Н. Кожиной (1834), В.И. Ершовой с дочерью (1831), М.А. Оболенского (1833–1834), Н.И. и Н.М. Бер (1850). Мы не будем касаться художественных достоинств этих произведений: исследователи творчества художника давно определили место каждого из них в наследии Тропинина. Работы эти неоднократно публиковались и репродуцированы во многих изданиях по истории русского искусства. Нас интересуют изображенные на портретах люди.
Александра Михайловна Амшинская, посвятившая изучению творчества Тропинина многие годы, первую главу книги о нем начинает так: “О жизни В.А. Тропинина мы знаем недостаточно. Вопросы возникают с первых же строк биографии”1. И действительно, даже вопрос о времени рождения художника много лет оставался открытым – 1776 или 17802. Точно такие же неожиданности поджидают исследователя, пытающегося разобраться в судьбах и датах жизни героев произведений Василия Андреевича Тропинина.
Портрет Лидии Николаевны Кожиной, рожденной Всеволожской (1805– 1881), во втором браке (с 1836 г.) де Жюльвекур, написан В.А. Тропининым в 1834 г.3 Экспонировался на Таврической выставке 1905 г., более сорока лет его местонахождение было неизвестно4, а в 1948 г. он поступил в собрание нашего музея из Дирекции художественных выставок и панорам СССР в Москве.
Кожина, согласно разным литературным свидетельствам, – графиня, незаконнорожденная дочь Н.С. Всеволожского, рожденная Жюльвекур, писательница.
Приведем некоторые из этих публикаций. “Графиня Жюльвекур умная и весьма привлекательная женщина, – пишет в своих “Записках”, опубликованных в 1897 г., граф Михаил Дмитриевич Бутурлин. – Летом, кажется, 1834 года пожаловали в Россию некоторые из французских легитимистов, известных более или менее фамилий, чаявших воды и искавших светского положения. Из таких был виконт де Жюльвекур, полу-литератор ... виконт вскоре женился на вдове Кожиной (Лидии Николаевне), рождённой Всеволожской и поселился в Москве”5.
Член Общества любителей художеств князь Александр Васильевич Мещерский в “Воспоминаниях”, опубликованных в 1900 г., сообщает: “Графиня Жюльвекур, бывшая вдова полковника Кожина, была побочной дочерью Николая Сергеевича Всеволожского, вышла очень молоденькой за полковника Кожина, который вскоре умер не оставив детей, а затем много лет спустя вышла за путешественника по России, французского легитимиста графа Жюльвекур”6.
В “Списке портретов, отобранных для историко-художественной выставки 1905 года генеральным комиссаром С.П. Дягилевым в общественных и частных собраниях города Москвы”7 – Кожина, рожденная Жюльвекур. Собственность Клочковой Капитолины Семеновны, а в “Каталоге историко-художественной выставке русских портретов, устроенной в Таврическом дворце в пользу вдов и сирот павших в бою воинов” под № 1182 появилась “Госпожа Кожина, рожденная Жюльвекур. Собственность Клочковской К.С. В разделе каталога “Некоторые поправки, дополнения и опечатки” – другая запись: “Кожина Лидия Николаевна, во втором браке Жюльекур. Узаконенная дочь Николая Сергеевича Всеволожского”8.
Неточности продолжают преследовать Кожину и во второй половине ХХ в.: А.М. Амшинская в монографии 1970 г. называет ее писательницей и неправильно указывает год создания Тропининым портрета – 18369. Писательницей Кожина оказывается и в более поздних публикациях10.
Портрет Кожиной с июля 1972 по декабрь 1976 г. находился на временном хранении в Музее В.А. Тропинина и московских художников его времени. В каталоге Музея правильно указана дата создания и следующие биографические сведения: “Л.Н. Кожина, рожденная Всеволожская. Коренная москвичка. Во втором браке (после 1835) замужем за французским виконтом де Жюльвекур, журналистом и литератором, приехавшим в Россию после французской (1830) революции и поселившимся в Москве (умер между 1843 и 1846). Умерла в Москве, похоронена в Новодевичьем монастыре”11.
Согласно этой справке, бракосочетание состоялось “после 1835 года”. Возможно, эта дата позволит выяснить, кто же этот загадочный муж Лидии Николаевны. Среди многочисленных Кожиных, встречающихся в Родословных сборниках и Некрополях, только два полковника – гвардии полковник Петр Никитич Кожин, женатый на Людмиле Дмитриевне Языковой 1811 года рождения, и отставной гвардии полковник Степан Николаевич Кожин, который младше Лидии Николаевны на двадцать пять лет. Он родился в 1830 г.12. Но, может быть, ее мужем был гвардии поручик Кожин Иосиф Никитич, скончавшийся 18 января 1835 г. на семьдесят четвертом году жизни?13 Он родился 3 апреля 1761 г. Если наше предположение правильно, то Лидия Николаевна вышла замуж за очень пожилого человека, который был на сорок четыре года старше и годился ей в отцы. Такое могло произойти только в одном случае, если отец, нежно любя свою единственную дочь, хотел “устроить ее счастье” и выдал замуж за “надежного” человека, а возможно, своего друга. Николай Сергеевич Всеволожский (1772–1857) происходил из старинного дворянского рода, в котором мужчины были потомственными военными. До 1796 г. он находился на военной службе. В тридцать шесть лет, в 1808 г., стал вице-президентом медико-хирургической академии, позже гражданским губернатором Твери14. Должно быть, знакомство Всеволожского с Кожиным состоялось еще в молодости, а в результате женитьбы друга на дочери его сложились родственные отношения.
Лидия Николаевна стала женой виконта де Жюльвекур, видимо, в начале 1836 г. Ей шел тридцать первый год. 24 декабря 1836 г. она родила дочь Ольгу де Жюльвекур. К сожалению, девочка умерла в 1854 г. 15 Еще раньше умер виконт, и Лидия Николаевна вновь осталась одна. Возможно, счастье улыбнулось ей в те годы, когда она жила с мужем и дочерью. И вряд ли чувствовала себя счастливой, когда ее портрет писал В.А. Тропинин.
Портрет Варвары Ивановны Ершовой, рожденной Барышниковой (1797–1847), с дочерью Екатериной Гаврииловной (1826–1845) написан в 1831 г.16 Тропинин выполнял заказ отца Варвары Ивановны – Ивана Ивановича Барышникова (1749–1834), титулярного советника и богатого помещика, владевшего обширными землями в Вяземском и Дорогобужском уездах Смоленской губернии. Портрет старшей дочери с внучкой – один из пяти, которые художник должен был написать для фамильной галереи Барышниковых в имении Алексин Дорогобужского уезда. Заказ Барышникова Тропинин выполнял почти пятнадцать лет. Первым по времени, в 1829 г., был написан портрет полковника Андрея Ивановича Барышникова (1803–1867) – сына Ивана Ивановича17. Два портрета – младшей дочери Анны Ивановны и ее мужа Степана Никитича Бегичева (1785–1859) – были окончены художником в 1846 г.18
“Портрет В.И. Ершовой с дочерью” исследователи творчества Тропинина считают лучшим из того, что было создано в конце 1820 – начале 1830-х гг., отмечая гармонию и изысканность колорита, сложность композиционного решения, особую мягкость и очарование образов19. В 1902 г. портрет экспонировался на Выставке русской портретной живописи за 150 лет. В каталоге выставки Варвара Ивановна названа “вдовой статского советника”. Это неверно, в 1831 г. она была его женой. Гавриил Петрович Ершов умер восемь лет спустя (1772– 1839)20.
Огромное состояние Барышниковых образовалось в середине XVIII в. благодаря предприимчивому деду-маркитанту из Вязьмы Ивану Сергееву Барышникову. Е.П. Карнович в книге “Замечательные богатства частных лиц в России” раскрывает источник богатства Барышникова. Во время семилетней войны России с Пруссией (1756–1763) фельдмаршал Степан Федорович Апраксин отправил жене с маркитантом Иваном Барышниковым бочку с червонцами “под видом вина”. Иван отдал супруге фельдмаршала бочку с вином, оставив червонцы себе. Открыл торговое дело, “вышел в купцы и перешел в дворяне” ... “Купил имение, и в двух селах построил не дома, а дворцы, завел огромную дворню, большую охоту, музыкантов, актеров, актрис и зажил большим барином”21. Но одновременно занимался казенными подрядами, видимо, для отвода глаз. Удачно складывалась и карьера его сына: Иван Иванович в 1770 г. титулярный советник, с 1774 по 1784 гг. на военной службе. Вышел в отставку майором артиллерии и в 1789 г. пожалован в дворянское достоинство22.
Младшие Барышниковы входили в тот круг русского дворянства, мужчины которого с семнадцати–девятнадцати лет участвовали в военных походах русской армии 1805–1806 гг. и в 1812 г., женщины занимались воспитанием детей, музыкой и литературой. Анна Ивановна Барышникова в 1823 г. вышла замуж за подполковника С.Н. Бегичева, члена Союза благоденствия. Правда, в восстании декабристов он не участвовал, выйдя в отставку в сентябре 1825 г. У Бегичевых в Москве бывали В.Ф. Одоевский, Д.В. Давыдов, В.К. Кюхельбекер, А.Н. Верстовский и А.С. Грибоедов. Брат Анны и Варвары Андрей Иванович помогал сосланному на каторгу декабристу Николаю Васильевичу Басаргину, а в конце 1850-х гг., по возвращении из ссылки, Басаргин жил в его имении Алексин23.
У В.А. Тропинина обширный круг портретируемых и среди них – Морковы, Оболенские, Мазурины, Протасьевы – связанные друг с другом и с художником дружескими и родственными отношениями. В собрании музея несколько портретов членов этих семейств.
Картина “Разбойник”. Портрет князя Оболенского Михаила Андреевича (1805–1873) долго оставалась в мастерской Тропинина, ее название многократно менялось24.
Николай Александрович Рамазанов, публикуя в 1861 г. список работ В.А. Тропинина, картину “Бандит” поместил в разделе “жанровые произведения”25, не относя ее к портрету конкретного лица. Наталья Николаевна Коваленская публикует ее с двойным названием – “Бандит” (“Разбойник”) под № 157 в перечне произведений, “упоминаемых в литературе и архивах Тропинина”26. Е.М. Пермяков, купивший это полотно в 1915 г. у родственников художника, написал на подрамнике: “Бандитъ” портретъ князя Оболенскаго”, не указав имя и отчество изображенного. А.М. Амшинская и Е.Ф. Петинова обозначили картину следующим образом: “Разбойник. Портрет князя Оболенского” и датировали 1840-ми гг.27
Мы склонны согласиться с Амшинской и оставить в названии этого портрета слово “Разбойник”, но поставить другую дату – начало 1830-х гг. И уточнить имя человека, изображенного Тропининым.
Это – князь Михаил Андреевич Оболенский, не случайный для художника объект портретирования. Еще в 1812 г., будучи крепостным графа Ираклия Ивановича Моркова, Тропинин написал портрет семилетнего князя28. Михаил Андреевич, сын племянницы Моркова, дочери его родного брата Николая Ивановича – Прасковьи Николаевны Морковой (178(?) – 1832) и генерал-майора князя Андрея Михайловича Оболенского (1765–1830). Связь с семьей бывших господ не прерывалась у Тропинина и после получения им вольной в 1823 г.29
Образ, созданный Тропининым, по всей вероятности, был подсказан художнику Оболенским, участвовавшим в военных действиях русской армии на Балканах в 1828–1829 гг. С восемнадцати лет, по окончании Пажеского корпуса, князь служил в лейб-гвардии Финляндском полку. При осаде Варны в 1828 г. был ранен в ногу и лечился в госпитале Варны, затем в Одессе. В 1830 г. вышел в отставку в чине капитана гвардии. Во время “польских событий” в 1830–1831 гг. заведовал секретной канцелярией при наместнике Царства Польского князе И.Ф. Паскевиче. В 1833 г. перешел на службу в Московский Главный архив министерства иностранных дел, в котором служил до самой смерти сначала управляющим, затем директором30.
Тропинин мог писать портрет не позднее 1833–1834 гг., сразу же по возвращении Оболенского из действующей армии, пока еще были у князя свежи воспоминания о событиях на Балканах. На нашем портрете он стройный молодой человек. К 1840-м гг., когда его в боярском кафтане писал К.П. Брюллов, Оболенский стал солидным мужчиной, с грузной фигурой и полным лицом с двойным подбородком31.
Мы не склонны рассматривать наш портрет как “маскарадный” или “костюмный”32. Изображение князя благородным разбойником продиктовано временем. Выступление сербов и греков против османского ига в 1806–1830-е гг. волновали русских и европейских мастеров искусства – Дж. Байрона, А. Мицкевича, А. Пушкина, А. Орловского. Не остались равнодушными и Тропинин с Оболенским. Может быть, несколько прямолинейно художник передает внутреннее напряжение и душевный порыв героя резким поворотом фигуры, нервным движением рук, настороженным взглядом, грозовыми тучами на горизонте. Но, думается, что он был искренним при создании образа “защитника угнетенных” и эта композиция не была данью моде.
Почему портрет в свое время не был востребован заказчиком и остался в мастерской художника, кому пришло желание менять несколько раз название картины – мы теперь вряд ли узнаем.
Портрет Николая Ивановича Бера (1803 – после 1857) с женой Надеждой Михайловной, рожденной Протасьевой, написан Тропининым уже в преклонном возрасте в 1850 г.33 Полотно такого размера – 242,4х153,7 см. – большая редкость в творчестве художника. За всю свою жизнь он написал еще три подобных композиции: в 1813 и 1815 гг. многофигурные семейные портреты Морковых (226х291 см., оба в Государственной Третьяковской галерее) и упоминавшийся ранее портрет Андрея Барышникова (244х170).
В музей картина поступила в 1960 г. под условным названием “Семейный портрет (кн. Енгалычева с мужем)”. Позднее было предположение, что на нем изображены члены семьи Протасьевых, с которыми в 1840-е гг. Тропинин был дружен. О том, что художник писал двойной портрет Протасьевых, имеется упоминание у Н.А. Рамазанова, который назвал несколько портретов “Протасовых” (Коваленская индетифицирует эту фамилию с Протасьевыми), и среди прочих – “портрет Протасова с женой”34. В каталоге Таврической выставки значится восемь работ Тропинина, изображающих членов семьи Протасьевых, среди них – “Группа Протасьевых. Дмитрий Михайлович и Елизавета Петровна, рожденная Дубовицкая. Собственность А.М. Чернецкой в Казани”35. Коваленская поместила в 1930 г. этот портрет в списке ненайденных произведений, бывших на Таврической выставке 1905 г.36 Лишь один портрет, из находившихся на этой выставке, был обнаружен ею в Государственной Третьяковской галерее – Д.М. Протасьева (холст, масло. 35,8х28,6), ранее принадлежавший Н.И. Гучкову37. В конце 1940-х гг. музеями были приобретены значившиеся в каталоге Таврической выставки парные портреты Д.М. Протасьева и Е.П. Протасьевой: в 1948 г. Третьяковской галереей, а в 1949 г. – Государственным Русским музеем38.
Научный сотрудник Русского музея К.В. Михайлова усомнилась в правильности атрибуции мужского портрета, приобретенного музеем, убедительно доказав, что изображен не Дмитрий Михайлович, а его отец Михаил Федорович Протасьев39. Публикация Киры Владимировны побудила пересмотреть атрибуцию портретов Протасьевых, экспонировавшихся на Таврической выставке, а нас предположить, что на “Семейном портрете” изображены не Протасьевы.
Разобраться в этом помогла статья Г.К. Вагнера – В.А. Тропинин и Протасьевы40. Еще в 1935 г. в музее города Сапожок Рязанской области Вагнер обнаружил два тропининских мужских портрета – на одном был сын Протасьевых Дмитрий, на другом муж его сестры Николай Иванович Бер. Репродукции этих портретов позволили определить, что на “Семейном портрете” – Николай Иванович Бер, а рядом, по всей вероятности, его жена Надежда Михайловна, рожденная Протасьева.
Истории бытования нашего портрета мы не знали, для кого он был написан художником и где находился после выставки 1905 г. тоже.
Г.К. Вагнер, ссылаясь на указание Амшинской, написал в статье, что описание группового портрета Протасьевых, бывшего на Таврической выставке, опубликовано в газете “Новое время” за 1885 г. № 3464.
К счастью, газета сохранилась. Приводим фрагмент статьи, помещенный в разделе Московский фельетон – “Василий и Арсентий Тропинины – известный отец и неизвестный сын. Житейская картина захолустной Москвы”. Автор, скрывающийся за литерой “К”, вспоминает о посещении им дома Арсентия Васильевича Тропинина в 1876 г. В мастерской висели полотна Василия Андреевича и работы его сына: “Особенно заинтересовал нас громадный портрет одного богатого помещика с его супругой. Супруга чинно и важно уселась в малиново-бархатном кресле (рисунок кресла очень плох, но это неважно); складки легкого белого платья улеглись кругом. Муж стоит рядом, опершись на кресло, воротник камзола влез на затылок; нога франтовски подвернута и кажет сапог без каблука; натянутым взглядом смотрит супруг на свою любезную половину. Ковер написан прекрасно, лица, без сомнения, похожи, но, увы, мало в них жизни духовной. Совсем- таки ничего не говорит нам лицо этой барыни-помещицы, обрамленное гладким бондо черных волос, а между тем много ярких преданий сохранилось о ней… Только благодаря ее бурной жизни и запятнанной памяти, семейство покойного помещика оставило портрет у художника: “Одного его мы бы взяли, а с нею не хотим”…
Кто изображен на портрете “К” не назвал. Сделанное им описание на совести автора, но для нас оно представляет большую ценность, так как дает возможность идентифицировать приобретенный музеем в 1960 г. портрет и убедиться в том, что он изображает семью Беров, а не Протасьевых, и экспонировался на Таврической выставке 1905 г.
Ни Коваленская, ни Вагнер не видели этот портрет и считали его утраченным: “Приходится сожалеть, что до сих пор не найдены портреты Н.М. Бер и особенно групповой портрет Д.М. и Е.П. Протасьевых, бывшие на выставке 1905 г.”41
К тому времени, когда Вагнером готовилась публикация в “Ежегоднике”, этот портрет был уже собственностью белорусского музея.
Г.К. Вагнер называет Бера “сапожковским доктором”42 и далее пишет: “Для выяснения интересующих нас связей личность Н.И. Бера ничего не дает”43. Речь в данном случае идет о связях Тропинина с сыном Протасьевых Дмитрием Михайловичем, которому в 1845 г. художник подарил “Автопортрет”. Но связь эта прослеживается уже потому, что еще в 1842 г. Тропинин написал портрет Н.И. Бера (Рязанский областной художественный музей. Холст, масло. 72х63), а в следующем 1843 г. – портрет Дмитрия Михайловича (там же и одного размера с предыдущим), и, кроме того, представление о Н.И. Бере дает формуляр “О службе члена Саратовского Комитета о Губернском коннозаводстве коллежского советника Николая Ивановича Бера 1847 года”44.
Родился Николай Иванович 8 мая 1803 г., записан в метрическую книгу соборной Успенской церкви города Каширы. Отец – Иван Михайлович Бер, сын рижского уроженца, штаб-лекарь. Мать – Мария Дмитриевна Максимова, дочь коллежского секретаря. Его брат Борис – действительный статский советник, помощник статс-секретаря Государственного Совета.
Окончив Московскую губернскую гимназию, Николай Иванович в 1820 г. поступил на медицинский факультет Московского университета, по окончании которого в 1824 г. начал службу в Москве в военном госпитале, затем уездным врачом в Козьмодемьянске. По собственному желанию перешел младшим лекарем в Сумский гусарский полк, произведен в 1827 г. в штаб-лекари. Во время русско-турецкой войны (1828–1829) оказался в действующей армии ординатором военного госпиталя в Варне, как раз тогда, когда князь М.А. Оболенский лечился там после ранения. Так же, как и князь, во время “польских событий” Бер служил в Варшаве младшим лекарем жандармского полка. Уволился с военной службы и произведен в коллежские ассесоры (1833). В 1834 г. Бер служил ординатором Московской Мариинской больницы. Уволен со службы “по домашним обстоятельствам” (1836). Занимал с 1838 г. разные должности в канцелярии военного, затем гражданского губернатора в Саратове. По личной просьбе “исключен из службы медицинских чиновников”. Произведен в надворные советники (1839). Женился в 1840 г. на Надежде Михайловне Протасьевой. Состоял членом саратовского Приказа общественного призрения (1843), членом попечительского Комитета о тюрьмах (1844), получил чин коллежского советника (1845), а в 1846 г. подал прошение об увольнении в связи “с расстроенным здоровьем”. В год работы Тропинина над портретом Беров Николай Иванович был свободен от службы, получив увольнение в феврале месяце. 9 марта 1851 г. оба брата – статский советник Николай Бер и действительный статский советник Борис Бер – “пожалованы дипломами с гербами на дворянское достоинство Всероссийской Империи и Царства Польского”45.
У супругов Бер было четверо сыновей: Михаил (1841), Николай (1844), Виктор (1845) и Анатолий (1847). Сведений о других детях в формуляре нет. В 1860 г. жена Бера подавала прошение о внесении ее в родословную книгу Тамбовской губернии. Жила тогда Надежда Михайловна в Санкт-Петербурге. Возможно, что к этому времени Николая Ивановича уже не было в живых. Но в 1857 г. его портрет писал Тропинин. В настоящее время этот портрет находится в Истре46.
А.М. Амшинская написала о Бере в связи с портретом 1857 г. следующее: “Жизнь его прошла перед художником – обычная история интеллигента-разночинца, которого прихотливая судьба свела с взбалмошной дочерью именитых людей – богатых рязанских помещиков Протасьевых. Женитьба принесла ему много огорчений, которые, однако, не омрачили и не ожесточили его”47.
Мы остановились на четырех произведениях В.А. Тропинина и убедились в том, как осторожно следует пользоваться литературными источниками и справочниками. Лучшим и самым достоверным будет документ, фиксирующий первоначально основные даты жизни человека – рождение, крещение, венчание, смерть. Таким документом являются метрические записи церковных приходов, но, к сожалению, не все они сохранились, многие погибли вместе с разрушенными в XX в. церквами.
1 Амшинская А.М. Василий Андреевич Тропинин. М., 1970. – С. 11, далее – Амшинская. 1970.
2 Амшинская. 1970; Кропивницкая Г. Новое о Тропинине // Творчество, 1971, №4. – С. 14–15; Музей В.А. Тропинина и московских художников его времени: Каталог / Автор вступ. ст. и сост. каталога Г.Д. Кропивницкая. М., 1975. – С. 25; далее – Музей Тропинина; Амшинская А.М. Жизнь и творчество Тропинина в документах и воспоминаниях современников. Василий Андреевич Тропинин: Исследования, материалы / Под ред. М.М. Раковой. М., 1982. – С. 223, 238–239; далее – Исследования, материалы; Петинова Е.Ф. Василий Андреевич Тропинин. Л., 1987; далее – Петинова. 1987; Василий Андреевич Тропинин: Альбом / Автор текста Анна Погодина. М., 2001.
3 Тропинин В.А. Портрет Л.Н. Кожиной. 1834. Справа внизу: В. Тропининъ. 1834. Холст, масло. 98х76,8. Собрания К.С. Клочковской, фонды Дирекции художественных выставок и панорам СССР. Поступил в 1948 г. Инв. № Рж-603.
4 Историко-художественная выставка русских портретов, устроенная в Таврическом дворце в пользу вдов и сирот павших в бою воинов в 1905 году; Коваленская Н.Н. В.А. Тропинин. М., 1930. – С. 155, далее – Коваленская.
5 Записки графа Бутурлина М.Д. // Русский архив. М., 1897, книга третья. – С. 326; книга вторая. – С. 551– 552.
6 Воспоминания князя Мещерского А.В. // Русский архив. М., 1900, книга третья. – С. 305.
7 Список портретов, отобранных для историко-художественной выставки 1905 года генеральным комиссаром С.П. Дягилевым в общественных и частных собраниях г. Москвы. СПб., 1904. – С. 62.
8 Каталог состоящей под Высочайшим Его Императорского Величества историко-художественной выставки русских портретов, устраиваемой в Таврическом дворце в пользу вдов и сирот, павших в бою воинов. СПб., 1905; далее – Таврическая выставка. Каталог.
9 Амшинская. 1970. – С. 171.
10 Петинова. 1987. – С. 74.
11 Музей Тропинина. – С. 46
12 Руммель В.В. и Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. СПб., 1887. Т. 2. – С. 776, 568.
13 Русский провинциальный некрополь / Сост. В. Шереметевский. М., 1914. Т. 1. – С. 409. (Похоронен в Троицком монастыре Калязина).
14 Справочный словарь о русских писателях и ученых, умерших в 18 и 19 столетих / Сост. Григорий Геннади. Берлин, 1876. Т.1. – С. 180, далее – Геннади; Российская родословная книга, издаваемая князем Петром Долгоруким. СПб., 1857. Часть IV. – С. 357.
15 Московский некрополь. СПб., 1907. Т. 1. – С. 452; далее – Московский некрополь.
16 Тропинин В.А. Портрет В.И. Ершовой с дочерью. 1831. Слева посредине: Тропининъ. 1831. Холст, масло. 99,8х80,8. Собрания: И.И. Барышникова, Н.Н. Евреинова. М. Приобретен в 1966 г. у Д.Я. Черкеса. М. Инв. № Рж-1427.
17 Тропинин В.А. Портрет А.И. Барышникова. 1829. Холст, масло. 244х170. Государственная Третьяковская галерея. Инв. № 5310.
18 Портрет С.Н. Бегичева находится во Всесоюзном музее А.С. Пушкина. СПб.
19 Амшинская. 1970; Ракова М.М. Тропинин и русское искусство. Исследования, материалы. – С. 28; там же статья Марченко Е.И. Тропинин и искусство Западной Европы 1820 – 1850-х годов. – С. 98.
20 Подробный иллюстрированный каталог русской портретной живописи за 150 лет (1700–1850). СПб., 1902. – С. 130; Московский некрополь. Т. 1. – С. 439; Амшинская. 1970. – С. 217 – указывает 1858 г., 1852 г. – Русская дореволюционная и советская живопись в собрании Национального художественного музея Республики Беларусь: Каталог. Мн., 1997. Т. 2. – С. 305.
21 Карнович Е.П. Замечательные богатства частных лиц России. СПб., 1885. – С. 93–94.
22 Дворянские роды, внесенные в общий Гербовник Всероссийской Империи / Сост. гр. Александр Бобринский. СПб., 1890. Часть 2. – С. 538.
23 Декабристы. Биографический справочник / под ред. М.В. Нечкиной. М., 1988. – С. 17, 14.
24 Тропинин В.А. «Разбойник». Портрет князя М.А. Оболенского. 1833– 1834. Холст, масло. 120,6х95,7. Собрания: А.Н. Чернецкой-Гисси, Казань; М.Е. Пермякова, И.К. Крайтора. М. Приобретен в 1962 г. у С.К. Пхакадзе. М. Инв. № Рж-1250.
25 Рамазанов Н.А. Василий Андреевич Тропинин // Русский вестник. М., 1861. Т. 36, № 11– ноябрь. – С. 70, далее – Рамазанов.
26 Коваленская. – С. 159.
27 Амшинская. 1970. – С. 72; Петинова. 1987. – С. 92.
28 Музей Тропинина. – С. 29.
29 Граф Морков незадолго до смерти в 1828 г. в последний раз навестил мастерскую Тропинина; в 1838 г. М.А. Оболенский показывал Тропинину ранее потерянный портрет А.С. Пушкина, найденный им в магазине на Волхонке (Рамазанов. – С. 72– 73); в 1848 г. Тропинин писал портрет жены М.А. Оболенского – Александры Алексеевны, рожденной Мазуриной (в настоящее время в Государственном музее искусств Узбекистана. Ташкент).
30 Потомство Рюрика. Материалы для составления родословной / Сост. Г.А. Власов. СПб., 1908. Т. 1. Часть 2. – С. 308– 309; Геннади. [1906]. Т. III. – С. 52.
31 Брюллов К.П. Портрет М.А. Оболенского. 1840–1846. Холст, масло. 123,7х106,7. Государственная Третьяковская галерея. Инв. № 9229.
32 Амшинская А.М. Тропинин-романтик. Исследования, материалы. – С. 142; Петинова. 1987. – С. 92.
33 Тропинин В.А. Портрет Н.И. и Н.М. Бер. 1850. Слева внизу: В. Тропининъ. 1850. Холст, масло. 242,4х153,7. Собрания: А.В. Тропинина. М., А.М. Чернецкой. Казань, Н.А. Смирнова (до 1917 г.), И.К. Крайтора. М. Приобретен в 1960 г. у А.К. Крайтор. М. Инв. № Рж– 606.
34 Рамазанов. – С. 70.
35 Таврическая выставка. Каталог № 1199.
36 Коваленская. – С. 155.
37 Коваленская. – С. 120. Портрет в настоящее время в Московском областном краеведческом музее г. Истра. Как выяснилось, изображен Николай Иванович Бер. Вагнер Г.К. В.А. Тропинин и Протасовы // Ежегодник Института истории искусств Академии наук СССР. 1960. М., 1961. – С. 315–316, далее – Ежегодник.
38 Государственная Третьяковская галерея: Каталог живописи 18–20 веков. М., 1952. – С. 437; Государственный Русский музей: Живопись 18–20 веков. Л., 1980. – С. 321.
39 Михайлова К.В. Новые поступления в отдел живописи // Сообщения Государственного Русского музея. М., 1956. Вып. IV. – С. 8– 9.
40 Ежегодник. – С. 311– 323.
41 Там же. – С. 316.
42 Там же. – С. 314.
43 Там же. – С. 319.
44 Российский Государственный исторический архив. Ф. 1343, оп. 17, д. 2979 обнаружено сотрудницей Национального художественного музея Республики Беларусь Т.А. Резник.
45 Список Высочайше пожалованным дипломами с гербами на дворянское достоинство Всероссийской Империей и Царства Польского / Сост. В. Лукомским и С. Тройницким. СПб., 1911. – С. 14.
46 См. примечание 37.
47 Амшинская А.М. Тропинин-романтик. Исследования, материалы. – С. 153.
Паньшина И.Н.
публикуется по материалам научно-информационного издания "Сообщения Национального художественного музея Республики Беларусь", выпуск 5, 2004. Мн., "Белпринт", 2007, стр. 129-141.
При использовании материалов ссылка на сайт и издание ОБЯЗАТЕЛЬНА.
