Как отмечает английский философ истории А.Дж. Тойнби, к “1400 г. западное и православное христианство, ранее полностью изолированные друг от друга, оказались в прямом соприкосновении по всей континентальной линии от Адриатического моря до Северного Ледовитого океана”1. Беларусь, расположенная на западе Восточно-Европейской равнины2, стала, таким образом, одним из тех регионов, где столкнулись две древнейшие христианские конфессии – Православие и Католицизм.
Своеобразие восточнохристианского храмостроительства (православной церковной архитектуры) Беларуси первой трети XVI в. состоит во взаимосвязи традиций христианского Востока и Запада. И в этой связи говорить о трансформации названных традиций применительно к архитектуре Беларуси вне церковного зодчества не представляется возможным.
На территории Беларуси (Новогрудок3, Сынковичи4, Мурованка5) и сопредельных с ней областях Литвы и Польши (Вильно6, Супрасль7, Кодень8) в первой трети XVI в. были воздвигнуты православные храмы, отличающиеся рядом особенностей от строившихся в это же время и на тех же землях костелов. То обстоятельство, что указанные населенные пункты в XVI столетии относились к территории Черной Руси (Литвы)9 и Галицко-Волынского княжества10 – западным областям Великого княжества Литовского (ВКЛ), дает возможность привлечь отдельные памятники из соседних областей Литовской Республики, Республики Польша и Украины. Это, в свою очередь, позволяет более полно осветить вопросы развития и особенностей формообразования восточнохристианского храмового строительства Беларуси.
В памятниках, которые анализируются в настоящей статье, следование восточнохристианской традиции состоит, во-первых, в использовании византийской планировочной схемы в качестве основы построения центричного пространства, а, во-вторых, как полагает автор, в стремлении (в большинстве случаев) за счет комбинации угловых башен и купола или деревянной главы в средокрестии воссоздать во внешнем облике пятиглавие11.
К XVI столетию история церковного зодчества Беларуси насчитывала более пятисот лет. На начальном этапе (XI–XIII вв.), когда белорусские земли входили в состав удельных восточнославянских княжеств, связи с архитектурным наследством Византии были достаточно прочными: это выразилось и в использовании крестово-купольного архитектурного типа, и в строительной технике (применение плинфы)12. Однако после присоединения к Великому княжеству Литовскому ситуация изменилась – все более ощутимым становилось западноевропейское влияние, во многом связанное со стремлением Польши ввести католицизм среди населения ВКЛ13. Так, в XV–XVI вв. на территории Черной Руси и Галицко-Волынского княжества ведется активное строительство костелов. Господствующим стилем в этот период являлась готика14. Данные обстоятельства не могли не сказаться на православном храмостроительстве, развивавшемся на тех же землях. В XIV– XV вв. уже применяются отдельные конструктивные элементы (нервюрные своды, стрельчатые оконные и дверные проемы) и материалы (брусковый кирпич), заимствованные из готического строительства15. Затем в начале XVI в. для восточнохристианского храмосроительства Беларуси наступил новый этап, когда к православному богослужению приспосабливается архитектурный тип, получивший широкое распространение на Западе – это укороченная (до двух-трех прясел) зальная базилика. Таким образом, произошла трансформация восточнохристианской традиции, которая для своего сохранения нуждалась в материально-технических возможностях западноевропейского зодчества. В результате возникает неповторимый образ храма, соединяющий в себе достижения архитектуры христианского Востока и Запада.
Три стиля западноевропейского зодчества наложили свой отпечаток на церковную архитектуру Беларуси первой трети XVI в. – романский, позднеготический и Ренессанс. Предшествующие исследователи указывали на влияния данных стилей (И.И. Иодковский, Е.Д. Квитницкая, А.С. Янкявичене). Однако до настоящего времени не выработана стройная система, где была бы дана оценка каждому стилю и определена их роль в формировании рассматриваемых памятников.
Анализ влияния западноевропейского зодчества на восточно-христианское храмостроительство Беларуси первой трети XVI в. правомерно будет начать с оценки роли в этом процессе романской архитектуры.
Следует отметить, что в Беларуси не сохранилось собственно романских сооружений. Имеется возможность говорить лишь о чертах указанного стиля в сакральном и фортификационном белорусском зодчестве XI–XVI вв. Романика наложила свой отпечаток на такие сооружения, как минская церковь (1070-е гг.)16, каменецкая вежа (XIII в.), лидский и новогрудский замки (XIV в.)17, а также восточнохристианские храмы Беларуси первой трети XVI в. Однако, начиная с XIV столетия, появляются уже и готические черты. Особенность влияния романского стиля на церковную архитектуру Беларуси указанного периода состоит в том, что оно привнесено вместе с позднеготической строительной техникой, воспринятой с Запада. В этой связи невозможно провести четкую границу между романским и готическим влияниями. Поэтому будет закономерно выделить лишь отдельные черты стиля, господствовавшего в Западной Европе X–XIII вв.
Романские элементы встречаются исключительно в декоративном убранстве. И.И. Иодковский отмечает, что аркатурный поясок (“платбант”), охватывающий апсиды виленского Свято-Троицкого и сынковичского Михайловского храмов имеет собственно романское происхождение, отличаясь от подобного декора византийских, восточнославянских и южнославянских церквей18. Еще одним элементом романской архитектуры является плоская ниша, имеющая два или три полуциркульных завершения. Указанные декоративные элементы отличаются простотой исполнения. Так, романика оказалась реминисценцией, привнесенной в архитектуру данных церквей вместе с позднеготической строительной техникой, пришедшей из соседнего региона – Мазовии, для зодчества которой характерны романские “архаизмы”19.
Кроме чисто декоративного проявления романского влияния, следует рассмотреть и другой, не менее важный вопрос – роль данного стиля в формировании объемно-пространственной композиции. Именно в романскую эпоху появляются храмы, фланкированные по углам четырьмя башнями (получили свое распространение в Германии – храм в Лаахе XI–XII вв., собор в Майнце XI–XIII вв.20). Но, выделяя эту особенность построения архитектурной формы у восточнохристианских церквей, нельзя не заметить, что возникновение такого композиционного решения связано со стремлением воссоздать образ пятиглавого православного храма. И.И. Иодковский отмечает, что польская романская “Ленчицкая соборная римско-католическая церковь … в плане имеет много общего с литовскими церквами-замками, но мы не думаем, чтобы она могла служить прототипом церквей, приспособленных к обороне в Литве и Литовской Руси”21. Ученый предполагает существование некого позднейшего сакрального сооружения – “промежуточного звена”, имеющего фортификационные элементы и ставшего прообразом анализируемых памятников22.
Небезынтересно сравнить романское влияние в зодчестве Великого княжества Литовского и Великого княжества Московского. И здесь обращает на себя внимание одно существенное отличие. В анализируемых нами памятниках отсутствует какое-либо проявление творческой переработки наследия романских мастеров, где бы элементы формы, строительная техника, конструкции, декор получили новую трактовку (только в храме Рождества Божией Матери в Мурованке по-новому трактуется декоративный элемент – спаренная полукруглая ниша, о чем будет сказано ниже). В московском же зодчестве видно не просто заимствование из романской архитектуры, но переработка ее форм. Так, исследовательница Т.П. Кудрявцева, уделившая особое внимание анализу перспективных порталов церквей владимиро-суздальской архитектурой школы (рассматривая здесь и московские памятники), отмечает: “Сходство отдельных деталей в романских и владимиро-суздальских порталах не дает возможности утверждать, что в средневековых постройках Западной Европы имеются входы аналогичные владимиро-суздальским перспективным порталам. Различие их более существенное – в основных принципах перспективного построения фасада в целом и портала, в частности”23. Иными словами, если во владимиро-суздальском и московском зодчестве вплоть до XV в. наблюдается процесс творческой переработки элементов, заимствованных из западноевропейской архитектуры X–XIII вв., то в церковной архитектуре ВКЛ первой трети XVI в., во-первых, элементы, связанные с романикой, присутствуют на уровне декора, а не конструкций; во-вторых, отсутствует какое-либо творческое переосмысление романского наследия, что говорит о незначительном влиянии рассматриваемого стиля.
Романское влияние, как это видно из приведенного выше анализа, не затрагивает строительную технику, конструкции и пространственную организацию, чего нельзя сказать о поздней готике, которая, если можно так выразиться, явилась той материальной основой, благодаря которой оказалось возможным появление оригинальных памятников церковной архитектуры Беларуси указанного периода.
Анализируемые в данной статье храмовые сооружения были построены из красного брускового кирпича (средний размер кирпича составляет 26 – 32×13 – 16×7 – 9,5 см24) в технике готической кладки (кроме храма Рождества Богородицы в Мурованке, где использована ренессансная кладка – чередование в одном ряду повторяющихся тычков). В оконных и дверных проемах употреблена стрельчатая арка с малой стрелой подъема (Новогрудок, Сынковичи, Супрасль, Кодень). Травеи нефов перекрыты нервюрными, а также кристаллическими сводами различной конфигурации (встречаются во всех памятниках). В целях разгрузки стен используются контрфорсы (Новогрудок, Сынковичи, Кодень). Торцы двускатной крыши закрываются остроконечными щитами (встречаются во всех памятниках). Во всех церковных сооружениях применяется архитектурный тип так называемой зальной базилики, где все нефы имеют одинаковую высоту.
Не случайно был выбран именно зальный, а не базиликальный тип сооружения. Кроме относительной простоты исполнения данный тип в большей мере отвечает православному мировоззрению и литургической практике, хотя для зодчества Мазовии, чье влияние явственно ощущается в исследуемых памятниках, зальный тип получил наименьшее распространение25. Но, если зальные базилики костелов, даже относительно небольших (в два или три прясла), подчинены принципу продольно-осевой пространственной организации, то в православных церквях зал строится как центричное пространство.
О существенном влиянии архитектуры Мазовии на сооружения, анализируемые в настоящей статье, свидетельствует ряд характерных признаков – строительных приемов. Для мазовецкого зодчества характерно использование в обработке наружной поверхности стен спаренных ниш, вписанных в полуциркульную нишу; при этом внутренняя поверхность ниши выбелена, а за ее пределами кирпичная неоштукатуренная стена, благодаря чему создается яркий контраст красного и белого (имеет место в Сынковичах, Мурованке и др. памятниках). В Мазовии, кроме того, используется поребрик (щит фасада костела в Плоцке26). Аналогичную деталь мы видим в цоколе маломожейковского храма. Мазовецкий костел в Ломже имеет более крупный рисунок нервюр свода в центральном нефе и более дробный в боковых27, что позволяет провести параллель со сводчатыми конструкциями храма в Мурованке.
Готика в анализируемых памятниках представлена сравнительно “скромно”. Здесь нет смелых конструктивных решений, характерных для масштабных соборов Франции, Англии, Германии, где доминантой, как правило, является широкий освещенный центральный неф, поддерживаемый снаружи аркбутанами, опирающимися на контрфорсы. Отсутствие аркбутан связано с тем, что в зальном типе постройки распор центрального нефа передается на боковые, равные ему по высоте. И проблема освещения помещения решается посредством использования окон в стенах южного и северного фасадов.
В связи с тем, что позднеготическая строительная техника оказала столь существенное влияние, многие исследователи именно готике уделяли основное внимание28. Однако наиболее ценным является то новое, что возникает в архитектуре Беларуси. Это Ренессанс.
В рассматриваемом нами случае романское и ренессансное влияния во многом перекликаются, что закономерно, поскольку и тот, и другой стиль складываются благодаря использованию и переработке традиций древнеримской архитектуры. Однако, если романские “архаизмы” проявляются исключительно в декоративном убранстве, то Возрождение, помимо декора, затрагивает конструкции, технику и, отчасти, пространственную организацию. Известный уже элемент – спаренная полуциркульная ниша на западном щите одного из позднейших памятников – церкви Рождества Богородицы, воздвигнутой в Маломожейкове в 1530-е гг. – получает новую ренессансную трактовку: оштукатурена не только внутренняя поверхность ниши, как прежде, но и вся поверхность стены, где расположен данный декоративный элемент; завершение ниши окаймлено рустом. Благодаря этому стена приобретает большую пластическую выразительность, что вместе с усилением декоративного убранства, придает внешнему облику данного культового сооружения новое “звучание”, где меньшее значение уделяется конструкциям, характерным для готической архитектуры. Влияние зодчества Возрождения на конструктивные элементы выразилось в том, что откосы оконных проемов получают полуциркульное завершение. В данном случае нельзя утверждать, что форма откосов оконных проемов – это архаический строительный прием. Дело в том, что в ряде более ранних памятников (сынковический храм Архангела Михаила, супрасльский собор Благовещения) оконные проемы имеют завершения стрельчатой формы, хотя стрела подъема сравнительно небольшая (об этом было сказано ранее). Так, в церковном зодчестве Беларуси первой трети XVI в. происходил постепенный переход от позднеготической архитектуры к ренессансной. В моломожейковской церкви, кроме того, прослеживается влияние Ренессанса на строительную технику – это использование, так называемой ренессансной кладки (о чем уже было сказано выше) и на пространственную организацию, когда традиционный троечастный алтарь заменяется одной широкой полуциркульной апсидой.
Сходное влияние Ренессанса наблюдается и в одном из ранних памятников – супрасльском Благовещенском соборе постройки 1503 – 1510 гг. Так, стрельчатые проемы окон снаружи имеют прямоугольные оштукатуренные и выбеленные наличники, которые в определенной мере “сглаживают” вертикализм проемов. Щиты всех фасадов этого храма получили ренессансную трактовку: на полностью оштукатуренных поверхностях расположены отдельные полуциркульные ниши, вписанные в полукруглые архивольты. Верхние оштукатуренные граненые ярусы угловых башен и купола с полукруглыми проемами окон – это также свидетельство влияния зодчества Возрождения. В данном памятнике значительное место получила открытая оштукатуренная поверхность стены.
В XVI в. Ренессанс проявил себя не только в сакральной архитектуре, но и в других сферах культуры: философии29, книжной графике30 (творчество Ф. Скорины), иконописи31. Таким образом, правомерно ставить вопрос о Раннем Возрождении в культуре Беларуси32.
То обстоятельство, что в памятниках восточнохристианской архитектуры Беларуси имеет место соединение различных архитектурно-строительных традиций, не дает оснований говорить об их эклектичности. Это связано с тем, что эклектика (от греч. έκλέγω – избираю, выбираю) предполагает отрефлексированный выбор, сделанный на основе имеющегося исторического материала, чего нет в случае с настоящими сакральными сооружениями, возведенными под влиянием целого ряда обстоятельств, исключавших какой бы то ни было выбор. Иными словами, наблюдается естественное протекание процессов трансформации традиций.
Таким образом, анализ взаимосвязи традиций христианского Востока и Запада в памятниках церковной архитектуры Беларуси первой трети XVI столетия позволяет сделать вывод о том, что в условиях существования Великого княжества Литовского, где немалое культурное влияние оказывала Западная Европа, был создан оригинальный образ восточнохристианского храма. Данное обстоятельство весьма существенно для выявления национальной специфики культурного наследия Беларуси.
1 Тойнби А.Дж. Постижение истории. – М., 1996. – С. 119.
2 Бандарчык В.К. Асноўныя этапы і тэндэнцыі этнічнай гісторыі беларусаў // Этнаграфія беларусаў: гістарыяграфія, этнагенез, этнічная гісторыя. – Мн., 1985. – С. 10.
3 В Новогрудке (Гродненская обл.) в первой четверти XVI в. был возведен собор св. Бориса и Глеба, который первоначально (до перестроек XVII–XIХ вв.) являлся трехнефным двухпрясловым с пятигранной одночастной апсидой сооружением, перекрытым остроконечной крышей (Кушнярэвіч А.М. Культавае дойлідства Беларусі XIII–XVI стст. – Мн., 1993. – С. 56–60).
4 В Сынковичах (Гродненская обл., Зельвенский р-н) в 1520-е гг. была воздвигнута церковь архангела Михаила – четырехстолпное, трехнефное, трехпрясловое, зального типа сооружение, перекрытое остроконечной двускатной крышей, фланкированное четырьмя угловыми башнями, с троечастным алтарем полукруглой формы на восточном фасаде. (Багласаў С.Г. Царква-крэпасць //Збор помнікаў гісторыі і культуры Беларусі. Гродзенская вобласць. – Мн., 1986. – С. 192–193. № 692; Чантурия В.А. История архитектуры Белоруссии. – Мн., 1985. – С. 87–92).
5 В Мурованке /Маломожейкове (Гродненская обл., Щучинский р-н) в 1530-е – начале 1540-х гг. была сооружена церковь Рождества Богородицы – трехнефная, трехпрясловая, с одной полукруглой апсидой зального типа постройка, перекрытая остроконечной крышей и фланкированная четырьмя цилиндрической формы угловыми башнями (Кушнярэвіч А.М. Указ. соч. – С. 71–83).
6 В Вильно (столица Литовской Республики) в рассматриваемый период было воздвигнуто несколько каменных православных церквей. Успенский (Пречистинский) собор (1511–1522) построен на месте одноименного храма, воздвигнутого в XIV в. Это изначально, до позднейших перестроек, трехнефное, трехпрясловое, перекрытое остроконечной крышей, фланкированное четырьмя угловыми башнями, увенчанное в средокрестии куполом, сооружение зального типа с троечастным граненым алтарем (Lietuvos architekturos istoria. T. 1: Nuo seninausiu laiku iki XVII a. vidurio. V., 1987. – Р. 153; Кушнярэвіч А.М. Указ. соч. – С. 90–91). Церковь святителя Николая (вторая половина 1510-х – начало 1520-х гг.) – первоначально (до перестроек середины XVIII – начала ХХ вв.) трехнефное, трехпрясловое, зальное сооружение с троечастным полукруглым алтарем и квадратной в плане башней-колокольней, примыкающей к юго-западному углу, перекрытое остроконечной крышей, на коньке которой располагалась деревянная главка. (Янкявичене А.С. Некоторые сооружения Вильнюса XVI в. //Архитектурное наследство. 1964. Т. 17. – С. 6). Церковь Св. Троицы (вторая половина 1510-х – начало 1520-х гг.), первоначально, до перестроек XVII–XIX вв., являлась трехнефной, шестистолпной, трехпрясловой, зальной постройкой с троечастным полукруглым алтарем, перекрывалась остроконечной крышей с деревянной главкой на коньке, фланкировалась четырьмя угловыми башнями. (Янкявичене А.С. Указ. соч. – С. 5).
7 В Супрасле (Республика Польша, Белостоцкое воевод.) в 1503–1510 гг. был возведен Благовещенский собор – трехнефное, трехпрясловое, зально-купольное сооружение с граненой апсидой, квадратным в плане бабинцем (пристроен в XVII в.), высокой двускатной крышей и четырьмя цилиндрическими угловыми башнями. (Покрышкин П.П. Благовещенская церковь в Супрасльском монастыре //Сб. археолог. статей, поднесенных Графу А.А.Бобринскому в день 25-летия председательства его в Имп. Археолог. комиссии. СПб., 1911. – С. 222–237.) В 1944 г. был взорван отступающими немецко-фашистскими войсками. В 1998 г. к 500-летнему юбилею монастыря храм в целом был восстановлен в соответствии с первоначальным обликом, зафиксированном исследователями начала ХХ в. (См. 500 lat monasteru w Supraślu. Białystok, 1998).
8 В Кодне (Республика Польша, Любельское воевод.) в 1530-е гг. была построена церковь Св. Духа – трехнефное, трехпрясловое, четырехстолпное сооружение, перекрытое двускатной остроконечной крышей, с одночастной полуциркульной апсидой. (Квитницкая Е.Д. Малоизвестные зальные сооружения Белоруссии XV – начала XVI в. //Архитектурное наследство. – М., 1967. Т. 16.– С. 8–12; Кушнярэвіч А.М. Указ. соч. – С. 60–62).
9 Чаквін І.У. Фарміраванне беларускай народнасці // Этнаграфія беларусаў: гістарыяграфія, этнагенез, этнічная гісторыя. – Мн., 1985. – С. 73–75, 92–94.
10 Пономарев А.П. Историко-этнографическое районирование // Украинцы. – М., 2000. – С. 36–37.
11 В данном случае автор разделяет точку зрения, высказанную ранее П.П. Покрышкиным и Н.И. Троицким. Так, П.П. Покрышкин отмечает, что башни, “имеющие назначение крепостное – обстреливать фасадные фланки, пригодились и для устройства винтовых лестниц на чердак – средоточие защиты, и для декоративного подражания пятиглавию русских церквей” (Покрышкин П.П. Указ. соч. – С. 224). Н.И. Троицкий, как и ряд других исследователей XIX века, интерпретирует храмовую символику и трактует центральный купол – самую высокую главу, как символ Христа Вседержителя, угловые главы – как символ четырех евангелистов Матфея, Марка, Луки, Иоанна, распространяющих Благую весть о пришествии Спасителя по всем концам света. “И эта мысль выражается тем лучше, …если главы эти ставятся не над куполом, а ближе к углам или над самими углами или, еще лучше, когда они завершают углы-столбы, как это сделано красиво и разумно в соборном храме Супрасльского монастыря” (Троицкий Н.И. Христианский православный храм в его идее // К свету. 1993. № 17. – С. 45).
12 Чантурия В.А. Указ. соч. – С. 20.
13 Юхо Я.А. Кароткі нарыс гісторыі і права Беларусі. – Мн., 1992. – С. 84–86.
14 Jankiawiczienie A. Wschodni obszar wystempowania goryku i niektore specyficzne cechy litewskiej architektury XV – XVI wieku //Kwartalnik architektury i urbanistyki. Teoria i historia. 1974. T. XIX. Z. 3.– S. 233–242.
15 Малевская М.В. Монументальные сооружения Новогрудского детинца XIV –XV вв. (по раскопкам 1968 г.) //Кратк. сообщ. Ин-та археологии. 1973. Вып. 135. – С. 90–97; Кушнярэвiч А.М. Указ. соч. – С. 24–33.
16 Загорульский Э.М. Возникновение Минска. – Мн, 1982. – С. 189–202.
17 Кушнярэвіч А. Раманскі мастацкі свет і культура Беларусі // Мастацтва. 2002. № 1. – С. 28–30.
18 Иодковский И.И. Церкви, приспособленные к обороне в Литве и Литовской Руси //Древности. – М., 1916. Т. 6. – С. 294.
19 О влиянии архитектуры Мазовии см. ниже.
20 Всеобщая история архитектуры: В 12 т. Т.4: Архитектура Западной Европы. Средние века. – Л.-М., 1966. – С. 229–233.
21 Иодковский И.И. Указ. соч. – С. 310.
22 Иодковский И.И. Указ. соч. – С. 310–311.
23 Кудрявцева Т.П. К вопросу о “романских” влияниях во владимиро-суздальском зодчестве // Архитектурное наследство. 1975. Т. 23. – С. 36.
24 Кушнярэвіч А.М. Указ. соч. – С. 55, 58, 67, 77, 85, 88, 91.
25 Bieniewskia-Lenard B. Problematyka badan gotyckiej architektury sakralnej Mazowsza //Bieletyn historii szatuki. 1963. R. XXV. NR. 2. – S. 125.
26 Askanas K. Sztuka Płocka. – Płock, 1985. – S. 573.
27 Bieniewskia-Lenard B. Указ. соч. – S. 128. II. 15.
28 И.И. Иодковский отмечает: “Зодчего, знакомого с деталями готической архитектуры, устроившего великолепный, сложно-готический, так называемый хрустальный свод над литийным притвором, П.П. Покрышкин считает “мало знакомым с готикой”. (Иодковский И.И. Указ. соч. – С. 259). Н.Н. Щекотихин в 1920-е гг. выдвинул концепцию “белорусской готики” (Шчакаціхін М. Нарысы з гісторыі беларускага мастацтва. /Репринт. изд. 1928 г. – Мн., 1993. – С. 242–270), которую поддержали Н.И. Касперович (Касьпяровіч М. Беларуская архітэктура. – Віцебск, 1925. – С. 25–30, 52.), А.С.Янкявичене (Янкявічэне А.С. Самабытныя рысы беларускай готыкі //Помнікі гісторыі і культуры Беларусі. 1974. № 1 (17). – С. 15–21), Т.В. Габрусь (Габрусь Т.В. Што такое беларуская готыка? //Мастацтва. 1997. № 9. С. 58–64.), А.Н. Кушнеревич (Кушнярэвіч А.М. Ініцыіруем паняцце “Готыка Вялікага Княства Літоўскага” //Мастацтва. 1997. № 9. – С. 65–66.). С. Абрамаускас уделяет особое внимание готическим кирпичным конструкциям, отдельным элементам архитектурной формы, декору, неоднократно обращаясь к зодчеству Вильно означенного периода. (Абрамаускас С. О некоторых вопросах развития каменных конструкций в Литве в XV – XVI веках //Науч. тр. ВУЗов ЛитССР. Сер.: Стр-во и архитектура, 1962. Т. 1. – С. 219–233.). Пристальное внимание готической архитектуре уделяют польские исследователи: А. Шишко-Богуш (Szyszko-Bohusz A. Warowne zabyti architektury koscielnej w Polsce i na Litwie // Sprawozdania historyi sztuki w Polsce. T. 9.– Krakow, 1915. – S. 346–370), М. Мореловский (Morelowski M. Zarysy syntetyczne sztuki Wilenskiej od gotyki do neoklasicyzmu. – Wilno, 1939. – S. 41–100), А. Милобендский (Milobedzki A. Poznogotyckie typy sakralne w architekturze ziem polskich //Pozny gotyk. Studia nad sztuka przelomu sredniowiecza i czasow nowych. Materialy sesji Stowarzyszenia Historykow Sztuki. – Wroclaw 1962. –Warszawa, 1965. – S. 106–107.), М. Брыковска (Brykowska M. Sklepienia krysztalowe: niekture problemy //Pozny gotyk. Studia nad sztuka przelomu sredniowiecza i czasow nowych. – Warszawa, 1965. – S. 248–252, 255).
29 Падокшын С.А. Філасофская думка эпохі Адраджэння ў Беларусі: Ад Францыска Скарыны да Сімяона Полацкага. – Мн., 1990.
30 Падокшын С.А. Філасофская думка эпохі Адраджэння ў Беларусі: Ад Францыска Скарыны да Сімяона Полацкага. – Мн., 1990.
31 Іканапіс Заходняга Палесся XVI–ХІХ стст. / В.Ф.Шматаў, Э.І. Вецер, М.П. Мельнікаў і інш. – Мн., 2002. –С. 102.
32 Конон В.М. От Ренессанса к классицизму. Становление эстетической мысли Белоруссии в XVI–XVIII вв.– Мн., 1978. – С. 17–65.
Хоряк А.П.
публикуется по материалам научно-информационного издания "Сообщения Национального художественного музея Республики Беларусь", выпуск 6, 2005. Мн., "Белпринт", 2007, стр. 233–243.
При использовании материалов ссылка на сайт и издание ОБЯЗАТЕЛЬНА
