К Дню Народного Единства
«Белорусский Матейко», художник Божьей милостью, художник «от души», — так называли Петра Сергиевича современники Западной Беларуси. Петр Сергиевич, как и Язеп Дроздович, из когорты первых национальных художников Западной Беларуси. Он настолько разнообразен в своем творчестве, что иногда трудно поверить, что картины принадлежат кисти одного и того же художника.
Наиболее интересен Петр не только в символических картинах 1920–1940-х годов, а главным образом как портретист, создавший огромную галерею образов белорусской интеллигенции ХХ века. Он написал 140 картин и 160 графических портретов: и известных деятелей белорусской интеллигенции – Зоську Верес, Левона Луцкевича, Язепа Дроздовича, Максима Танка, и многочисленных земляков-браславчан – крестьян, учителей, священников, врачей, молодых и пожилых людей. Из 28 работ, принадлежащих музею, 27 – именно портреты.
Петр Александрович (Альфонсович) Сергиевич родился 10 июля 1900 года на самом западе Беларуси — в деревне Ставрово Дисненского уезда Багинской волости Виленской губернии Российской империи (ныне — Браславский район Витебской области) в бедной крестьянской семье. Воспитывался с братом и сестрой без отца, который умер, когда ему было 7 лет, поэтому детство у него было нерадостное: «Не имея своего угла, без своего хозяйства, мы были вынуждены постоянно искать кусок хлеба на стороне», – позже писал художник в своей «Автобиографии», опубликованной в 1993 году в журнале “Мастацтва”. Его интерес к искусству определился рано. Мать поддержала его и отправила его в приют Яна Монвилла в Вильно. Учитель хвалил его рисунки, но деньги на школу быстро кончились, и Петр перевелся в фабрично школу Плятера под Ставрово.
«Придерживайся чего-нибудь одного», — говорила мать сыну, который в юности пытался зарабатывать деньги, выполняя различные работы, чтобы помочь семье: ездил в 1917 году на заработки в Петроград, работал и учился на технических курсах при фабрике ценных бумаг и в художественной мастерской Александра Андреева.
Всю свою сознательную творческую жизнь художник провел в Вильно, который с 1922 по 1939 год, согласно принадлежал Польше. «Здесь, в Вильно, белорусский дух», — часто повторял Сергиевич, который стал вольнослушателем художественного факультета Виленского университета имени Стефана Батория, а с 1920-х годов стал членом белорусского студенческого сообщества и начал подписывать свои работы исключительно по-белорусски, сменив имя Петр на “Пётра, Пятро”. Деканом факультета изящных искусств был знаменитый Фердинанд Рушиц, который после просмотра рисунков Сергиевича не только принял его вольнослушателем, но и купил его рисунок Базилианских стен. В пригороде Вильно Антоколе много лет располагалась гостеприимная мастерская Сергиевича. Любовь к реалистическому портрету он перенял от своего непосредственного учителя, ученика Ильи Репина, Бенедикта Кубицкого.
Позже Сергиевич увлекся графикой и особенно сложной техникой рисования художников итальянского Возрождения – сангиной («красный мел»), любовь к которой ему привил другой педагог – Людомир Слендзинский. Портреты 1930-х годов — от почти физиологического сходства в мужских портретах («Инженер Дубейковский», 1940) до легкой идеализации в женских («Портрет девушки», 1938) — демонстрируют хорошо усвоенную культуру рисунка, емкость листа, умение деликатно стилизовать в духе Ренессанса свои непосредственные жизненные наблюдения за природой, превращая натурный рисунок в изысканный эстетический феномен.
Но его душа тянулась к другим ориентирам: непосредственности и правде жизни, сближению с людьми деревни. «Надо идти в народ, ...надо познавать себя», — писал Сергиевич в журнале «Калоссе» в 1936 году. Крестьяне, его земляки, стали главными героями бесчисленных портретов и рисунков.
«Крестьянский стержень», как особая конструктивная основа творчества Сергиевича, о которой писали критики, чувствуется в сочетании романтизма, реализма и наивного экспрессионизма, что просматривается и в его портретном творчестве.
Ему посчастливилось в 1938 году провести две недели в паломничестве по Италии — в Риме, Венеции и Флоренции — и увидеть работы великих художников эпохи Ренессанса. После приезда он с энтузиазмом показал своему другу Максиму Танку многочисленные репродукции и книги, купленные на последние деньги. Это короткое путешествие — глоток высочайшей культуры Возрождения и изучение фресок итальянских художников эпохи кватроченто — помогло ему создать множество монументальных произведений уже на местной почве, где он писал образы святых из местных крестьян — самых бедных верующих прихода. «Мэтр Сергиевич – своеобразный, с ярко выраженным национальным характером художник... Вижу на стене несколько новых портретов его браславских земляков, на лицах которых отчетливо выписана классовая принадлежность, а в глазах мужицкое упрямство, уверенность в своих силах и вера в лучшее будущее», – записал тогда в своем дневнике Максим Танк.
В начале 1930-х годов Сергиевич, одержимый знаток и любитель белорусскости, начал сотрудничать с Белорусским музеем имени его основателя Ивана Луцкевича: в 1932 году он ездил в Новогрудчину в экспедицию по сбору экспонатов для музея, в 1935 году руководил работой скульптора Рафаила Яхимовича, которому было поручено изготовить бюст Ивана Луцкевича по старой фотографии. Кстати, в 1934 году он сам выполнил известный графический портрет Луцкевича, ставший классическим.
«Петр Сергиевич – целиком белорусский живописец», – признавался критик Ян Малецкий в белорусском журнале «Шлях моладзі», одобряя его серию портретов «Белорусские народные типы».
В 1939 году, после объединения Советской Белоруссии с Западной, которое художник воспринял с энтузиазмом, творчеством Сергиевича заинтересовались минские советские власти, и в газетах появились репродукции его работ. В 1941 году Союз художников БССР планировал провести персональную выставку Сергиевича в Минске. «С установлением Советской власти для г-на Сергиевича созданы все условия для творчества», – писал глава Союза художников БССР И. Рубинштейн.
Но война и фашистская оккупация перечеркнули эти планы. Сергиевич вернулся на родину, в Браславщину, где продолжал творчески работать над портретами крестьян («за жито и сало»), затем переехал в Вильно, где с 1944 года исполнял обязанности «специалиста по белорусскому искусству» и консерватора в Белорусском музее имени Ивана Луцкевича.
После окончания войны творческий путь мастера продолжился в Советской Литве, где он пять лет преподавал на факультете живописи Виленской академии искусств, отправляя свои работы на республиканские выставки в Минск. Сергиевич легко вписался в новый для него стиль соцреализма, хотя еще по инерции его творчество некоторое время сохраняло старые идеалы западнобелорусского романтизма. Это далось ему относительно легко, без напряжения, потому что основа его творчества была явно реалистической. «Важно писать то, что волнует человека, а не бездушно заниматься своим делом <…> Режу и переписываю некоторые из своих старых полотен, а в основном буду нажимать на портрет», — писал он в письмах к минскому художнику Николаю Дучицу в 1967 году.
Личные качества мастера – интерес к любому человеку, редкая душевная эмпатия – сделали его прекрасным портретистом. Оптимистический настрой художника и эмоциональная привлекательность способствовали тому, что каждый его портрет стал образцом гуманистического отношения к человеку, стремления найти и подчеркнуть в его модели самые светлые и лучшие качества.
«Скромность, простота и искренность — главные качества его творческого метода», — писал его коллега, художник Владас Дрема.
Вскоре пришло признание его как портретиста на родине. Сразу после окончания войны в Художественный музей попал его характерный портрет «Партизан Федя» (1946). Это двоюродный брат художника, во время войны был партизаном. С него в 1950-х годах Сергиевич писал Кастуся Калиновского, пока не была найдена подлинная фотография.
В 1962 году прошла выставка Сергиевича в Государственном художественном музее БССР. В 1970 году к 70-летию художника была издана монография Арсена Лиса, с которым художник дружил более десяти лет, а в 1978 году прошла его большая выставка во Дворце искусств в Минске. С этой выставки творческая интеллигенция купила много картин, а его «Автопортрет» (1948) с кистями и палитрой и три графические работы приобрел Государственный художественный музей. Старый мастер воспринимался как легенда, совершая своебразное паломничество, белорусские художники ездили в Вильно, чтобы послушать его воспоминания о Дроздовиче, Рущице. «Он отличается от нас какой-то настоящей интеллигентностью»,
Стары майстар успрымаўся легендай, паслухаць яго ўспаміны пра Драздовіча, Рушчыца да яго ў Вільню ў своеасаблівую пілігрымку ездзілі беларускія мастакі. “Ён адрозніваецца ад нас нейкай сапраўднай інтэлігентнасцю”, – считал писатель Владимир Короткевич.
Портретам Сергиевича Максим Танк посвятил стихотворение “Перад партрэтамі Пётры Сергіевіча”
Партрэты Сергіевіча – мае сябры жывыя,
Заўсёды гутараць са мной аб перажытым.
Дзе ўбачыш ты насы класічныя такія,
Што за вярсту пах чуюць сакавіты.
Дзе ўбачыш вочы ты, што шчырасцю яснеюць
І вусы ў цеплыні ад смеху і махоркі,
І рукі ў мазалях, якія так умеюць
Трымаць сякеру, плуг ці стан сваёй танцоркі.
Сягодня, калі круг сяброў маіх радзее,
Я ўдзячны дружа мой, што ты іх увекавечыў,
Што з землякамі мне падарыў надзею
На новыя прыгоды і сустрэчы.
До последних дней художник был энергичен, как юноша, горящий творческими планами. Он работал над портретами практически до начала 1980-х, когда тяжело заболел. Сергиевич мечтал, что в его мастерской будет Белорусский музей, он даже сохранил вывеску от бывшего музея имени Луцкевича. Сергиевич умер в 1984 году, оставив после себя огромное наследие: из 603 работ, созданных художником за 84 года жизни (подробный список картин в хронологическом порядке он вел еще с юности), большую часть составляют портреты.
Время расставило свои акценты: Сергиевич стал настоящим народным белорусским художником по содержанию и форме своего творчества, по тематике и типу главных героев.
Надежда Усова – ведущий научный сотрудник Национального художественного музея Республики Беларусь