У костела - Национальный художественный музей Республики Беларусь

Картина риобретено в 1957 году у архитектора Абрама Игнатьевича Шустера.

Представленный на полотне костел Архангела Михаила – являлся прекрасным примером белорусского деревянного зодчества конца XVIII- Х1Х века. Благодаря фотографиям друга Рущица, фотографа Яна Булгака, есть возможность увидеть этот костёл на фотографиях 1930-х годов.

Интересны композиционное решение картины, художественная интерпретация действительности. Это произведение что-то среднее между жанровой картиной и пейзажем настроения: неслучайно Рущиц дал ему авторское название «Воскресный день. У костела». Несмотря на академический принцип кулисного построения, Рущиц кадрирует картину таким образом, что в нее попадают только часть звонницы и только небольшая часть здания деревянного костела, совершенно бедного и простого по архитектуре. Низкая линия горизонта дает ощущение монументальности пейзажа. В поле его зрения – верующие, собравшиеся у костела и дали полей вплоть до горизонта. Часть женщин стоит на коленях, вероятно, храм переполнен и не все смогли в нем поместиться. На переднем плане – старик в жупане, сидящий на валуне спиной к зрителю.

Рущиц пишет свободной широкой кистью, широким быстрым энергичным мазком, почти этюдно лепит формы. Он сумел угадать цветовые и тоновые сочетания для передачи конкретного состояния природы в конкретный весенний день. В ней можно и ощутить настроение весеннего утра, почувствовать единение земли, света, людей, небес, гулкими звуками колоколов, льющихся с полотна. Конечно, этому предшествовали многочисленные этюды и костела, и облаков, и теней на стенах домов. Картина несмотря на динамику движения облаков и ветвей деревьев пронизана ощущением безмятежности и молитвенного состояния реальной жизненно наблюденной сценки и философского осмысления духовного и реального бытия человека.

Рущиц ученик Куинджи – уделяет особое внимание солнечному свету. Пейзаж пронизан светом утреннего солнца, отбрасывающим длинные тени на земле и стенах костела и звонницы. Тонкие ветви деревьев устремлены к звонкому синему небу, по которому плывут гонимые сильным ветром кучевые облака. На фоне неба устремлены вверх кресты храмов. Уже соученики Рущица по Академии художеств чувствовали особый «католический» настрой его полотен, ощущали своеобразие почерка художника среди многочисленных учеников Куинджи. Работа открывает новый период в творчестве Рущица. Рущиц согласно образованию должен был стать русским художником, а стал белорусским, хотя считал себя польским. Но менталитет у него был местный, ведь он не ужился ли в Кракове, ни в Варшаве и всю жизнь прожил в крае – в своем имении Богланов на Воложинщине и в Вильно.

В 1900 году Рущиц показал эту картину на академической выставке в Петербурге, в варшавской Захенте (Обществе поощрения художников) и на выставке журнала объединения «Мир искусства». Там она называлась « Воскресное утро». Новая картина Рущица была тепло встречена петербургской критикой, отметившей поэтичность, этюдность и свободу его почерка: «…особенно хорош был его этюд ясного весеннего дня где-то в Литве, со старинной деревянной церковью», – писал критик А. Николаев. Другой критик отметил артистический талант Рущица, всегда берущегося за новые и поэтические задачи». А двумя годами позже картина отправилась в Вену, на выставку польского художественного объединения «Sztuka» (польским аналогом «Мира искусства»), членом которого стал Рущиц (свидетельством этого путешествия служат и сохранившиеся таможенные наклейки на немецком языке об уплате пошлины, когда картина переправлялась из Кракова через Германию в Вену).

Вероятно, в промежутке между 1902-1913 годами картину приобрел купец первой гильдии Игнатий Моисеевич Шустер (1863-1913), действительный член Фондового отделения Санкт-Петербургской биржи, родоначальник известной династии петербургских коллекционеров Шустеров. Он собирал исключительно картины русской академической школы.

Эта коллекцию в 1910-е годы унаследовал его сын Абрам Игнатьевич Шустер, интересы которого лежали в области коллекционирования живописцев западноевропейских школ, поэтому, думается, он с легкостью расстался с приобретением отца в 1957 году, когда Елена Васильевна Аладова предложила продать ее в минский музей вместе с портретом Булгака Ивана Хруцкого и тогда не атрибутированным «Портретом Третьяковой» Аполлинария Горавского. Картина была приобретена за очень небольшую цену – 1200 рублей, что тогда составляло месячную зарплата государственного служащего среднего звена. Русские коллекционеры еще не могли оценить значения Рущица и воспринимали его только одним из многочисленных учеников Куинджи в Академии художеств. Приобретение этой картины было большой удачей, великолепным пополнением фондов нашего музея произведениями национальных художников.